Последствия коронавирусной эпидемии и стратегия отрицания властей Беларуси
Минздрав показательно проигнорировал данные, указывающие на огромное занижение официальной статистики смертности от коронавируса в Беларуси. И продолжил безосновательно утверждать о схожести белорусского подхода в борьбе с эпидемией со шведским.
Оценка избыточной смертности в апреле-июне 2020 года
Несмотря на то, что на календаре уже октябрь, Белстат всё ещё не опубликовал официальную статистику смертности за второй квартал 2020 года. Вероятно, таким образом ведомство решило поберечь нервы беларусов. При этом, как первой сообщила Наша Ніва, белорусские власти поделились данными о смертности с ООН, а те их и опубликовали.
Оказалось, что с апреля по июнь смертность в Беларуси превысила среднегодовые показатели предыдущих лет примерно на 5500 человек. Для сравнения, если в мае прошлого года в Беларуси умерли примерно 10 600 человек, то в мае 2020-го это число составило почти 12 000. В прошлом июне в Беларуси скончались около 9 300 человек, а в этом уже более 13 000.
Из данных, опубликованных ООН, следует, что за четыре месяца (с марта по июнь) количество смертей, связанных с COVID-19, вероятно превысило 5 тысяч. Согласно официальной статистике, по состоянию на 30 июня, в Беларуси от коронавируса скончались 392 человека.
То есть, статистика была занижена в 10-15 раз.
Впрочем, как следует из выводов недавней научной публикации, уровень избыточной смертности в Беларуси в апреле-июне вероятно еще более высокий. Дело в том, что в последние годы уровень ежемесячной смертности в Беларуси немного падал, а потому простое сравнение по апрелю-июню с прошлыми годами скорее всего занижает (!) реальные показатели избыточной смертности.
В публикации справедливо отмечается, что сравнение со статистикой смертности за этот же период года по предыдущим годам хоть простой и интуитивный, но не совсем точный способ определения избыточной смертности. Основываясь на моделировании уровня «нормальной смертности», исходя из анализа тенденций ежемесячной смертности (по всем месяцам года), начиная с 1980 года, статья приходит к выводу, что реальное число избыточных смертей с апреля по июнь 2020 года находится в диапазоне от 4,2 тысяч до 9,3 тысяч, и вероятнее всего составляет около 6,7 тысяч.
Это означает, что Беларусь входит в число стран, наиболее пострадавших от коронавирусной инфекции.
Уровень избыточной смертности на душу населения в Беларуси (71 на 100,000 человек как наиболее вероятная величина) по апрелю-июню соизмерим с показателями в Италии, США и Бельгии.
Александр Лукашенко неоднократно сравнивал показатели смертности по январю-марту, в то время как эпидемия начала активно распространяться только с апреля. Примечательно, что именно с апреля все сравнения с прошлогодней статистикой резко прекратились, а на сайтах районных газет с мая начали внезапно исчезать материалы про число госпитализаций с пневмониями.
В марте эксперты Имперского колледжа Лондона оценили реальные угрозы при различных уровнях противодействия эпидемии. Ученые подсчитали, что при репродуктивном числе эпидемии количество смертей от коронавирусной инфекции в Беларуси в течение 8 месяцев эпидемии (250 дней) в случае относительно мягких мер противодействия может составить от 15 тысяч до 32 тысяч человек.
Из этой же научной работы следовало, что начало реализации более серьезного комплекса мер противодействия с момента уровня смертности 0,2 на 100,000 человек в неделю (то есть, 18 человек в неделю) позволило бы снизить число смертей от коронавирусной инфекции в Беларуси до 1,860 человек. Выводы этого исследования и критический анализ предпринимаемых белорусскими властями мер был представлен в исследовании «Коронавирусная эпидемия: Сценарии последствий для Беларуси» в начале апреля 2020 года.
Шведский или туркменистано-таджикистанский подход?
Несмотря на появление отрезвляющей статистики смертности по апрелю-июню 2020 года, Минздрав продолжает твердить о своей «успешной» борьбе с коронавирусом. Замминистра Елена Богдан недавно вновь повторила, что Беларусь в борьбе с пандемией пошла практически тем же (правильным) путем, что и Швеция.
Правильность «шведского» подхода далеко не так однозначна. По состоянию на конец сентября 2020 года количество смертей от COVID-19 на душу населения в Швеции был примерно в 5 раз выше, чем в Дании, и примерно в 10 раз выше, чем в Финляндии и Норвегии.
Несмотря на неоднозначную актуальную статистику на фоне соседей, Швеция действительно придерживалась определенной цельной стратегии, которая была основана на качественном информировании населения и на введении относительно (!) незначительных ограничительных мер.
Белорусский подход к борьбе с коронавирусной эпидемией не имеет никакого отношения к «шведскому». Беларусь изначально ориентировалась на быструю изоляцию заболевших, а также отслеживание контактов и наблюдение за ними, без введения сколько-нибудь серьезных мер социального дистанцирования. Провал такого подхода стал очевиден уже к началу апреля, но белорусские власти продолжили упорно ему следовать. В последствии «стратегия» свелась к попустительству эпидемии с надеждой на сезонный спад и на большой фонд больничных койко-мест.
Главные отличия белорусской стратегии от «шведского» подхода следующие:
Важнейшим элементом «шведского» подхода борьбы с коронавирусом являлось отличное информирование общественности. Власти Швеции не вели двойную статистику, а перед СМИ не стояла задача отрицать либо преуменьшать риски коронавируса. Пресса не высмеивала меры борьбы с COVID-19, газеты не удаляли со своих сайтов информацию про число случаев пневмоний в местных больницах, а статистические органы предоставляли самые точные данные. Шведские эпидемиологи не прятались от журналистов, а на ежедневной основе терпеливо общались с представителями СМИ.
Для сравнения, последнее полноценное общение с прессой по ситуации с коронавирусом чиновники белорусского Минздава провели в апреле в самый разгар эпидемии. Далее они лишь время от времени мелькали на государственных телеканалах, чтобы рассказать про самую эффективную в мире борьбу с пандемией.
Это не шведский, а туркменистанский подход.
Абсолютно разный подход к ограничению массовых мероприятий. В то время, когда шведские власти отменили крупнейший в мире полумарафон и прочие спортивные соревнования, в Беларуси без каких-либо ограничений продолжались футбольный и хоккейный чемпионаты.
Швеция еще в марте ввела ограничения на многие общественные мероприятия с количеством более 50 человек. Пока король Карл XVI Густав и шведские чиновники призывали население воздержаться от поездок и активной социальной коммуникации в пасхальные выходные, Александр Лукашенко призывал людей идти на службу в храмы, а позже приказал провести массовый субботник и военный парад.
Это не шведский, а таджикистанский подход.
Беларусь также не вводила либо ввела с серьёзным опозданием ряд мер социального дистанцирования, которые Швеция предприняла еще в марте. Среди них:
Обязательная самоизоляция людей, у которых проявляются симптомы заражения коронавирусом, а также рекомендации работать на дому (при наличии такой возможности), ограничить использование общественного транспорта и необязательные контакты. Целесообразность этих мер последовательно разъяснялась в Швеции, подобная информационная кампания практически полностью игнорировалось беларусскими властями;
Закрытие учебных заведений. Так в Швеции вузы и средние школы были закрыты уже с 18 марта. Начальные школы не закрывались, но лишь потому, чтобы позволить медикам избежать необходимости находиться с детьми дома. В Беларуси структурированного перехода на дистанционную форму обучения в университетах так и не произошло, а каникулы в школах продлили только после многочисленных жалоб родителей.
Итого, как следует из статистики по апрелю-июню, лишь за этот период времени количество смертей, большая часть которых вероятна связана с COVID-19, в Беларуси превысило 5 тысяч человек. В Швеции же число связанных с коронавирусом смертей по состоянию на 1 октября составляло 5 893 человека. Следовательно, в связи с условным туркменистано-такжикистанским подходом, принятым Беларусью, беларусская статистика смертности значительно хуже шведской.
Прочие аргументы Минздрава
Исполняющий обязанности министра здравоохранения Дмитрий Пиневич прокомментировал тему зашкалившей статистики смертности во втором квартале, которая явно связана с коронавирусом, в духе «ничего не знаю, это не к нам»:
«Смотрите, Нацстат же собирает данные не от нас, а от ЗАГСов. Нацстат видит ту смерть, которую не видим мы, — судебную, смерти на дому. То есть Нацстат собирает данные через вневедомственные учреждения».
Пиневич пытается указать на то, что Минздраву якобы недоступны и неподвластны полные и оперативные данные по смертности. А владеет этими цифрами исключительно Белстат.
При этом, в рамках успокоения общественности, главный врач Столбцовской районной больницы Светлана Глебко в интервью местной районной газете от 2 мая, делилась итоговыми данными по смертности в районе за январь-апрель (!) и приводила данные по разным причинам смертности за апрель.
Следовательно, и возможность получать оперативную информацию по смертности по всей стране у Министерства здравоохранения есть.
Пиневич не поведал, когда Минздрав озвучит детализированные данные по причинам смертности, возрастной структуре и т.д., и начнет ли Минздрав внутриведомственную проверку по поводу манипуляций со статистикой.
Играя на опережение, Пиневич вместе с тем заявил: «Никто эпидемию не оценивает по трём-четырём месяцам. Эпидемия оценивается по году… ВОЗовские специалисты, например, оценивают эпидемию вообще через полтора года. Вот тогда и будет видно».
В данном случае Минздрав использует тонкую манипуляцию. Действительно, существует такое явление, как ускорение приближения смерти, которая произошла бы по естественным причинам и без эпидемии месяцами позже, и его эксперты учитывают только по истечению определенного промежутка времени.
Однако это не означает, что любая оценка должна даваться через полтора года. Если бы не производился регулярный мониторинг и не было промежуточных выводов по ходу эпидемий об эффективности принимаемых мер, то и смысл существовании ВОЗ и национальных эпидемиологических учреждений во многом подрывался бы.
Когда в апреле 2020 года в Минск прибыла миссия ВОЗ и дала конкретные рекомендации по поводу целесообразных запретов и ограничений общественных мероприятий во время пандемии, то белорусские власти ими открыто пренебрегли. Тем не менее, Минздрав продолжает манипулировать отсылками к ВОЗ в своих интересах.
Что касается отсутствия оценок «по трем-четырем месяцам», то Александр Лукашенко в марте оценивал эпидемиологическую ситуацию вообще по двум месяцам (январю и февралю). Тем самым он фактически анализировал период, когда эпидемия ещё не началась. Как известно, первый случай COVID-19 в Беларуси был зафиксирован лишь 27 февраля.
«Глава государства привел данные сравнительной статистики за прошлый и этот годы по количеству смертельных случаев в результате пневмонии. По словам Александра Лукашенко, в 2019 году за январь-февраль таких случаев было 196, сейчас – 138», – отчитались в марте государственные СМИ.
Безответственные действия госСМИ в свете эпидемии заслуживают отдельного внимания. Они полностью проигнорировали факт резкого роста избыточной смертности в апреле-июне. Вместо этого телеканал «Беларусь 1» в сентябре сообщил, что Беларусь все же абсолютно точно победила коронавирус, потому что премьер Роман Головченко решился опробовать на себе российскую антикоронавирусную вакцину.
В правовом государстве систематические действия общенациональных СМИ по высмеиванию и преуменьшению рисков эпидемии могли бы привести не только к критическому рассмотрению со сторону регулирующих деятельности СМИ органов, но и повлечь правовую проверку в свете выполнения работ либо оказания (информационных) услуг, повлекших смерть человека либо причинение тяжкого телесного повреждения
2165
Новый смертельный Корона вирус (2019-nCoV)
